Цветкова Елена Максимовна

Мои прадед и прабабушка Поликановы Иван Павлович и Татьяна Матвеевна были крестьянами деревни Залуженье в Порецкой волости Бежецкого уезда Тверской губернии. Он родился в 1880-м, она — в 1878-м. 

Из деревни их забрал в Петербург академик архитектуры Львов Михаил Павлович: Ивана кучером, а Татьяну кухаркой. У Львова был собственный дом по Большой Колтовской улице, 32, на Петроградской стороне. Там у Поликановых родилось трое детей: мой дедушка Сергей (1904), служивший водителем на Дороге жизни (моя мама Галина Сергеевна Поликанова (в замужестве Штейман) — дочь Сергея Ивановича); Андрей (1906), умерший в блокаду в 1942 году; и Мария (1908). Дети были крещены в Колтовской Спасо-Преображенской церкви. Восприемником (крестным отцом) у всех был статский советник, академик архитектуры Михаил Павлович Львов. Он умер в 1913 году.

После этого Поликановы с детьми уехали из его дома и поселились в районе Измайловских рот. В 1919-м Татьяна Матвеевна получила должность управляющей дома № 11 по 7-й Красноармейской улице. Видимо, поэтому у нашей семьи появилась отдельная квартира № 22 в бельэтаже второго флигеля этого дома.    
Дом № 11 на углу 7-й Красноармейской улицы и переулка Егорова в плане имел форму буквы П. У дома было два флигеля: один — по 7-й Красноармейской улице, другой — во дворе, в каждом по пять этажей. Во второй флигель можно было пройти через двор с переулка Егорова или через проходную парадную с 7-й Красноармейской улицы. Первый флигель по улице был немного короче, после был устроен газон.

Между ними в глубине двора был четырехэтажный «флигель-перекладина». В этом флигеле, по крайней мере, до 1960-х была общественная прачечная: большие баки, которые вращали с помощью ручек. Белье развешивали на чердаке второго флигеля, запиравшегося на навесной замок, ключи от которого были у жильцов. Позднее прачечную ликвидировали. 

Под лестницей второго флигеля, ведущей в нашу и остальные квартиры, часто собирались выпить какие-то люди с улицы. Бывало, что звонили в нашу квартиру в бельэтаже, просили стакан или мелочь. Мой папа всегда давал, стакан возвращали. Однажды пришел небритый человек в ватнике, спросил Максима (моего папу). Мама сказала, что его нет дома, и тогда человек объяснил, что он только что освободился, а кто-то недавно арестованный попросил срочно прийти по нашему адресу и отдать Максиму занятый рубль. Мама уговорила не ждать, а передать через нее. Вообще люди под лестницей были доброжелательные и я их не боялась, возвращаясь домой. 

На углу переулка Егорова была булочная, а рядом — телефон-автомат (в доме телефонов не было). На другом углу был сквер, где в некоторые зимы заливался каток, мы катались. Дальше по переулку Егорова был Дворец пионеров и школьников Ленинского района с различными кружками. 

На Московском проспекте (угол 7-й Красноармейской) стоял верстовой столб 3/21 архитектора Ринальди. На другой стороне 7-й Красноармейской какое-то время была кондитерская, в которой мои родители, инженеры, с получки покупали пирожные или тортик «Сказка» за 1 рубль 49 копеек. Дальше по Московскому проспекту была баня, куда мы ходили. Ванных в доме не было, пока мои родители не установили ванну в кухне, чей метраж позволял это сделать.

Продукты покупали в угловом гастрономе «Стрела». Некоторые отделы находились на 7-й Красноармейской, другие — на Измайловском проспекте. Промтовары и одежду покупали в универмаге «Фрунзенский» на Московском проспекте. Он сгорел в 1988 году, уже после того как мы переехали из этого района. 

Моя школа № 275 с углубленным изучением французского языка располагалась в Советском переулке, 9, между 6-й и 5-й Красноармейскими улицами. Она начала работу, когда я поступила во второй класс, а ко времени сдачи наших выпускных экзаменов из нее выносили парты, освобождая помещение. После этого в здание поместили управление МВД. Кстати, в ранних сериях «Тайн следствия» именно в этом здании находился следственный комитет. На другой стороне 5-й Красноармейской, в том же Советском переулке была обычная школа с обучением немецкому языку с пятого класса. В ней училась моя детсадовская подруга, мы приветствовали друг друга на переменах из окон туалетов.

В 1976 году я стала мамой и очень старалась все сделать правильно. Летом жила с ребенком на даче, но в полтора года надо было показать ребенка специалистам. Родители были в отъезде, муж — в армии. Приехала домой и пошла в детскую поликлинику на Клинском проспекте, угол Рузовской, если не ошибаюсь. Выходя из поликлиники, я увидела, что коляску, оставленную у входа, украли (до сих пор помню косынку в грибочках и игрушку, оставленные в коляске). 

От всего этого я села на ступеньки и заплакала. Проходившая мимо женщина узнала, в чем дело, вернула меня в поликлинику и уговорила с их телефона позвонить в милицию. Милицейский «газик» приехал быстро. Меня с дочкой посадили рядом с водителем, и я слышала переговоры по рации: «Из аэропорта угнан микроавтобус, номер…»; «Из двора такого-то дома угнан автомобиль „жигули“, номер…», «От детской поликлиники угнана красная коляска с белым кантом». Приехали в участок, и милиционер объяснил мне, что коляску, конечно, не найдут — невозможно младенцев из всех колясок вынимать, но у них есть коляска, которую они забрали у алкаша, возившего в ней бутылки. «Только ты ее отмой сначала, а то мы в ней сапоги храним», — добавил страж порядка. Отличная коляска оказалась — оранжевая, глубокая, с тормозами: и нам отслужила на славу, и подругам, которые позже родили. 

Наш дом устоял в блокаду, но рядом разорвалась бомба, и в углу первого флигеля образовалась трещина. Впоследствии за ней следили, ставили маркеры и наблюдали, как трещина все больше и больше расходится. В конце концов, около 1980 года было решено расселить жильцов и снести дом. Его больше нет — вместо него теперь сквер.