Павлова Людмила Ивановна

Автор воспоминаний

Павлова (урожденная Ширяева) Людмила Ивановна — родилась в Ленинграде в 1954 году. С конца 1961 года жила на 10-й Красноармейской улице, дом № 8. Окончила техникум общественного питания, работала бухгалтером в различных организациях. Затем закончила Финансово-экономический институт в Ленинграде. С 1989 года трудилась в налоговой инспекции как инспектор, а в дальнейшем — как заместитель начальника отдела. В 2003 году награждена медалью за добросовестный труд в связи с 300-летием Санкт-Петербурга. На пенсии с 2009 года.

Воспоминания

Предлагаем вашему вниманию рассказ Людмилы Ивановны Павловой «Толика воспоминаний о моей жизни»

Я родилась в Ленинграде. 

Мой дед, Ширяев Иван Александрович, отец моего папы, воевал в районе Синявинских болот в Ленинградской области. Был ранен, стал инвалидом войны. Старшая папина сестра, когда началась война, под Ленинградом была на окопных работах. До начала войны она встречалась с парнем Василием Ефимовичем Брагиным из своей деревни Большая Речка Вохомского района (Костромская область). Во время военных действий он был награжден звездой Героя Советского Союза ВОВ за взятие Кёнигсберга (Калининград). После победы они поженились. А с маминой стороны ушли на фронт из деревни Деменская Вологодской области ее отец и два его брата (ни один из них не вернулся).

В конце 1961 года мы переехали на 10-ю Красноармейскую улицу, дом № 8, квартира № 5. От завода, на котором работали мои родители, нам выделили хорошую комнату — 20 квадратных метров в коммунальной квартире, состоявшей из шести комнат. У нас была очень хорошая солнечная комната: два окна выходили во двор. 

После переезда из другого района на 10-ю Красноармейскую мне пришлось учиться в интернате для сирот на углу 8-й Красноармейской и Якобштадтского переулка (впоследствии там открыли английскую школу, сегодня по адресу 8-я Красноармейская ул., д. 3а, находится гимназия № 272). В связи с большим количеством детей в классах обычных школ в интернате сделали один-единственный класс для приходящих детей из семей.              

Когда я была в первом классе, все учились писать перьевыми ручками. На парте стояла чернильница-непроливайка. В нее макали перьевую ручку и писали. Были бумажки-промокашки, чтобы собирать лишние чернила. Перья чистили перочистками, чтобы не пачкать тетрадь. Первый класс я закончила в интернате.

А рядом с домом, как раз напротив нашей парадной через дорогу, находилась школа-восьмилетка № 286 на 10-й Красноармейской ул., 5а. Весь класс перевели из интерната в эту школу, где мы начали учиться со второго класса. 

Я дружила с Ниной. Она жила на 11-й Красноармейской улице. Из окна своей комнаты я видела ее дом. Она рассказывала, что в их парадной, этажом ниже, жила родная сестра командира полярной станции «Северный полюс-1» Ивана Папанина («Северный полюс-1» — первая в мире советская полярная научно-исследовательская дрейфующая станция под руководством Ивана Дмитриевича Папанина). Он приходил к сестре в военной форме.

Когда я училась во втором — третьем классах (1963 год), ходила с одноклассниками на ипподром, который находился на территории, ограниченной зданиями на Лермонтовском пр-те, 54, с одной стороны, располагался между домами на 12-й Красноармейской улице и постройками на набережной Обводного канала и заканчивался у здания мебельной фабрики. В левом крыле здания на Лермонтовском пр-те, 54, располагалось общежитие для семей военнослужащих, и несколько детей из класса жили с родителями там. Мы ходили смотреть, как дрессируют лошадей на ипподроме.

К зданию на Лермонтовском пр-те, 54, примыкал сквер. Территория сквера была огорожена красивой оградой (до 70-х годов) с большими металлическими воротами. Их закрывали обычно на просушку весной, вывешивали табличку «Закрыто на просушку». В сквере установлен памятник поэту М. Ю. Лермонтову, который закончил Николаевское училище, располагавшееся в этом здании до революции.

Я с начальных классов стала заниматься сольным пением в Доме Пионеров на улице Егорова — сегодня это Дом детского творчества Адмиралтейского района «Измайловский» (ул. Егорова, 26). 

Когда мы с родителями жили на 10-й Красноармейской, то ходили мыться в бани.  Баня располагалась между проспектом Огородникова (теперь Рижский проспект) и набережной реки Фонтанки. Лицевая сторона здания бань выходила на Лермонтовский проспект, на первом этаже которого находилась парикмахерская. Банями пользовались жители с близлежащих улиц, потому что многие квартиры были без ванн и без горячей воды.

С 1963 года, когда я училась в средних классах, началось строительство гостиницы «Советская» на территории, где располагались бани. Завершилось оно в 1967 году к 50-летию Советской власти (теперь это гостиница «Азимут» на Лермонтовском пр-те, 43/1).

В начале строительства произошло событие, взволновавшее весь город. Я это хорошо запомнила. Когда рабочие начали забивать сваи со стороны проспекта Огородникова, то обнаружили глубоко в земле неразорвавшуюся бомбу со времен войны. На Лермонтовском проспекте и проспекте Огородникова и до Фонтанки перекрыли движение. Жителей не пускали на эту территорию. Сначала шли подготовки к извлечению бомбы. Потом по репродуктору объявили, чтобы жители ближайшего квартала не выходили на улицу. Так как бомба большая авиационная, в рабочем состоянии, она могла взорваться в любую минуту. Периметр стройки был оцеплен. Все было огорожено лентами. Вокруг ощущалась гнетущая тишина. Как это было непривычно, жутко. Нет прохожих. Нет транспорта. И нависшая в воздухе угроза. Мне это навсегда врезалось в память — такая звенящая тишина, словно все замерло и время остановилось на пятачке города, вокруг которого продолжалась привычная жизнь. Бомбу вывезли саперы и за городом где-то на полигоне взорвали. Жители района потом долго обсуждали это событие. На месте снесенных старых построек разбили сквер. Теперь он называется Рахманиновский.              

Двор на 10-й Красноармейской улице       

Во двор дома № 8 был маленький проезд слева от торца здания. Были ворота, но их не закрывали. Глухая стена левого торца дома была без окон — там находилась деревянная лестница. По ней носили дрова для отопления квартир. Теперь от нее остались три вертикальных объемных крепления, как стержни, которые вмонтированы в стену, и даже сегодня под слоем штукатурки их видно.               

Парадная была необычная: пологая лестница с широкими ступенями, деревянный поручень с витиеватыми металлическими балясинами и высокими окнами.                

В доме был чердак, которым пользовались все жители для сушки белья. Мы с мамой носили выстиранное белье сушить на чердак. Туда вела узенькая лестница с четвертого этажа. Чердак не закрывали на замо́к примерно до 1970 года.               

Во дворе располагался двухэтажный флигель. На половине первого этажа флигеля, окна которого выходили на здание нашего дома, располагались жилые помещения. На другой половине располагались прачечная и помещение для хранения инвентаря дворника. На втором этаже располагались только жилые помещения. Проживание жильцов было организовано по принципу общежития. До революции в этом флигеле на первом этаже располагались конюшни, помещение для карет и прачечная.      

На втором этаже жили дворники, прачки, истопники, повара. В воспоминаниях осталась только прачечная. Помещение было с низким потолком. Там находились деревянные лохани, в которых стирали белье. У каждой лохани на стене располагался кран с горячей и холодной водой. Белье стирали на стиральных досках. В углу располагалась печь, в которую были вмонтированы два котла для кипячения белья. Котлы снизу подогревались. Чистое белье развешивали на чердаке. 

Флигель можно было обойти со всех четырех сторон. Двор ограничивался так. Правый торец дома вглубь двора был ограничен стеной здания хлебозавода «Красный пекарь». Параллельно дому от производственного здания хлебозавода шел кирпичный забор высотой три метра, который соединялся под прямым углом с другой стороной забора. От флигеля к хлебозаводу были проложены трубы, которые часто ломались. Для ремонта рабочие делали проем в стене промышленного здания, чтобы они могли пройти через него, и меняли эти трубы. Когда они проводили ремонтные работы, дети приходили к этому месту. Рабочие угощали детей горячими булками. Мы садились на трубу и ели.        

Во дворе дома была аллея с кустарниками, переходящая в небольшой палисадник. Сейчас флигеля нет — его снесли во время капитального ремонта дома.             

В старинных домах на первом этаже жили дворники. У нас в парадной в квартире на первом этаже жила семья дворника, который служил до революции. Жили там вдова дворника преклонного возраста, их дети и внуки. Но при мне они уже занимали только часть своей бывшей квартиры, их тоже «уплотнили» в революцию. Помню тетю Тасю — родственницу дворника, которая тогда была ровесницей моей мамы. Мы с ней общались.        

Тетя Тася говорила, что ворота в наш двор закрывались на замок еще несколько лет после войны. Парадные тоже закрывались на ночь. Ключи хранились у дворника. Если люди приходили поздно вечером, надо было позвонить в звонок, располагавшийся на стене возле парадной. Дворник выходил и открывал. Он знал своих жильцов. Но когда мы с родителями туда переехали, ворота и парадные уже не закрывались на ночь. Автомобилей во дворе не было, так как никто из жильцов не имел личного автомобиля. Автомобиль в нашей семье появился в 1970 году.         

Дворники с крыши флигеля скидывали снег вниз, а во дворе ставили деревянную горку для детей. Когда не было занятий, дети были на улице и катались с горки. А на лето ее убирали.

Наша коммунальная квартира

Квартира № 5 в доме № 8 по 1-й Красноармейской улице раньше принадлежала семье, которая до революции занимала весь третий этаж. Хозяева были из купцов. После революции эта большая квартира была разделена на две части — две коммунальные квартиры.          

Возле нашей квартиры на стене, с левой стороны от двери на высоте груди, было углубление в виде полусферы. Это выглядело как чаша, утопленная в стену, из которой выступал стержень, а на его конце — металлическая ручка в форме эллипса. Её поворачиваешь, а в квартире звенит колокольчик, висящий на проволоке. Когда мы переехали, колокольчик еще висел, но им уже не пользовались.         

Потолки были 3,5 метра высотой. Кухня была 18 метров квадратных, с одним окном. Еще с дореволюционных времен на кухне сохранилась огромная, украшенная по бокам кафелем плита для приготовления пищи, которая раньше топилась дровами. Но ею давно никто не пользовался, так как стояли две современные газовые плиты. В один из выходных дней мужчины собрались и эту плиту всю разобрали и выкинули. Кухня стала еще больше.           

В коридоре и во всех комнатах, кроме кухни, был паркет. Перед праздниками все женщины готовили на кухне, а дети готовили концерт и репетировали в коридоре. И вот в дверном проеме на кухню мы, дети, показывали женщинам концерт. Кто пел, кто читал стихи.          

На кухне был широкий подоконник, куда удобно было ставить кастрюли с едой. Когда я училась в младших классах, холодильников не было ни у кого из проживающих в этой квартире. Поэтому мужчины собрались, сделали ящики деревянные и подвесили на наружную стену дома под окном. Даже когда появились холодильники, ставили иногда кастрюли между окнами или на выступающий в помещение кухни подоконник.             

На всю квартиру был туалет всего один. Высоко над головой находился сливной бачок, от него к унитазу шла металлическая труба. От сливного бачка свисал шнурок, за который надо было потянуть вниз — тогда сверху из бачка текла вода по этой вертикальной трубе, вниз в унитаз.         

Маленьких детей мыли в оцинкованных ванночках на кухне. Все конфорки газовые включали, закрывали дверь на кухню, чтобы нагреть помещение. И потом мыли детей.                    

Из прежних владельцев квартиры жила Серафима Михайловна. Она была одинокая. Она занимала комнату и отгороженную часть коридора — так переоборудовали во время блокады, чтобы было теплее, и маленькое помещение отапливать легче. Серафима и ее брат Георгий во время войны жили в квартире в отгороженной части и отапливали ее буржуйкой. Эта часть коридора за ней осталась после 1945 года и уже выглядела как темная маленькая комнатка без окон. Брат умер после войны, мы его не застали. В соседней комнате жили его вдова и дочь с мужем и детьми.       

У Серафимы Михайловны было очень необычно в комнате. «Из прошлой жизни» у нее единственной сохранилась высокая круглая печь из рифленого железа; стоял диван канапе: два кресла соединены с кофейным столиком в единую конструкцию; был красивый резной письменный стол; деревянная кровать. Серафима Михайловна шикарно вышивала гладью, шила все для кукол вручную. Она много читала, была записана в нескольких библиотеках.         

Пенсия у нее была очень маленькая, тем не менее, она курила папиросы «Беломор». На кухне стояло ее старинное кресло с высокой спинкой, по обеим сторонам которой были вырезаны головы львов. Серафима Михайловна садилась на это кресло, курила папиросы без мундштука (как научилась во время войны). Она любила сидеть, наблюдать за всеми на кухне и говорить, как и что лучше приготовить. Поскольку она очень хорошо готовила, то мою маму многому научила. Такая интересная женщина была.        

У тети Симы (Серафимы Михайловны) были очень выцветшие обои. В цветочек или в полосочку, не помню, но это были старые традиционные.  Тетя Галя, ее племянница, все время говорила: «Симуля, ну давай мы тебе переклеим обои». Она отвечала, что ей и так хорошо.          

У нее вышитые дорожки были прикреплены к стене на высоте груди стоящего человека, вдоль длинной стороны кровати, и лежали необыкновенные связанные салфеточки. На канапе, на столике всегда стояла любимая чашка — старая-старая-старая. Она любила пить кофе только из нее.      

Хотя пенсия была маленькой, она каждый месяц ходила в парикмахерскую и делала маникюр без покрытия лаком, стригла и красила волосы.           

Серафима Михайловна рассказывала мне, что на углу 10-й Красноармейской улицы и Измайловского проспекта была кофейня. В эту кофейню она ходила, будучи девочкой. За три копейки могла купить пирожное и за две — чашку кофе. Тогда все улицы назывались Ротами по месту расположения рот. Например, 10-я Рота, дом № 8 — это адрес Серафимы Михайловны до 1923 года. Здесь квартировался в XIX веке Измайловский полк.       

По Измайловскому проспекту ходила конка — общественный транспорт, на котором маленькая Сима ездила. Это вагон, который стоит на рельсах, а вперед его тянет лошадь.        

У меня из вещей Серафимы Михайловны чудом сохранилась брошюра от 1915 года «Новый план города Петрограда. Новый план-маршрут трамваев». Эта брошюра включает информацию о названиях улиц и нумерации домов, адреса общественных мест, маршруты электрических трамваев, стоимость такси, а также последние действующие маршруты конок. Из брошюры можно узнать путь следования конки № 20, проходящий недалеко от дома, где проживала семья Серафимы Михайловны: по 1-й Роте, по Измайловскому проспекту, по Обводному каналу к конечной остановке «Балтийский вокзал». Всего оставалось на 1915 год четыре маршрута конок по городу. Лермонтовский проспект назывался Новый Петергофский.          

О себе    

Я окончила школу № 286 в 1970 году. Тогда это была начальная средняя школа, где учили только до восьмого класса. Папа для меня другого пути не видел, кроме как закончить десять классов. Поэтому мы с родителями выбрали школу № 281, где принимали в девятый класс. Это была специализированная школа на базе Технологического института с химическим уклоном. В ней учились дети с разных районов города. Когда я училась в девятом классе, в этот учебный год в десятом классе учился Путин Владимир Владимирович (но я тогда с ним не была знакома и не пересекалась). Школа располагалась в нашем районе — Советский переулок, дом № 4. Теперь это лицей.            

Потом мы с родителями переехали с 10-й Красноармейской на время проведения капремонта дома в 1970 году.          

Я продолжаю жить в Адмиралтейском районе, только по другому адресу.

С наилучшими пожеланиями,
Павлова Л. И.

Мы используем cookies, чтобы вам было проще и удобнее работать с сайтом.
Продолжая просмотр, вы соглашаетесь на использование ваших файлов cookie
Я согласен